Башня - Страница 80

Шаман царапал барабан, побрякивал своими погремушками. Иван шел по следу – по следу убийцы, который убивал хладнокровно, для развлечения… Он даже не пытался маскировать свои преступления. Трупы оставлял на виду и не пытался извлечь стрелы… Он отменный стрелок. Никогда не делает промахов. Только дважды жертвам удалось спастись. Один из них – местный подросток. Вторым был Иван. Впрочем, его Охотник сам отпустил. Не то чтобы намеренно, но… так получилось.

Сейчас Иван шел по следу Охотника. А если по справедливости, то не Охотника – Убийцы, Зверя.

Зверь был опытен и хитер. Он не стал преследовать оленя. Он вновь перевалил через гряду и сел в засаде у своего же следа… Через четыре минуты он засек, как слегка колыхнулись лапы ели у подножия горы в двухстах ярдах. Олень идет! Охотник взвел арбалет, положил стрелу… Олень шел уверенно, ходко. Через полторы минуты он выйдет под выстрел.

Иван шагал по камням, по снегу, по ковру из намокших листьев и хвои. Он боялся упустить Зверя. Поэтому все время увеличивал темп… Вдруг шаман ударил в свой бубен так, что в голове зазвенело. Иван замер, а потом упал на бок, в пожухлый папоротник. Спустя четверть секунды в ствол березы на высоте человеческого роста вонзилась стрела.

Зверь увидел, что олень упал на долю секунды раньше, чем стрела вонзилась в ствол. Или одновременно со стрелой… Но это невозможно! Однако Убийца готов был поклястся, что олень упал раньше, чем прилетела стрела.

Убийца целился в ствол дерева. Он четко рассчитал упреждение и выстрелил так, чтобы стрела вонзилась в березу перед глазами оленя. Таким образом Убийца вызывал оленя на «дуэль»… «По-джентльменски». При этом оставаясь невидимым для оленя.

Иван скосил глаз наверх. Сверху сыпались мелкие, как денежки, листья березки. Стрела вонзилась в дерево на уровне головы. Она вибрировала и почти неслышно гудела… А может быть, это шаман разминал прокуренные голосовые связки.

Убийца не видел оленя, но довольно хорошо представлял себе его местонахождение. И знал, что уползти из папоротника незаметно нельзя. Убийца спокойно перезарядил арбалет. Подумал и расстегнул кобуру, извлек «парабеллум», взвел затвор. Тяжесть добротного германского механизма внушала уверенность. Охотник вновь засунул пистолет в кобуру, но застегивать клапан не стал.

Иван еще раз бросил взгляд на стрелу – по древку определил, что она прилетела из зарослей молодого осинника. Иван повернулся на бок, направил ружье в сторону осинника, дважды выстрелил.

Прогремели выстрелы, картечь провизжала в стороне, но Зверь непроизвольно пригнулся, вжал голову в плечи.

Под выстрелы Иван мгновенно перекатился в сторону, укрылся за камнями. Вот так-то лучше. А то лежал, понимаешь, на самом «сквозняке». Того и гляди «надует»… В нормальных обстоятельствах Иван не стал бы предпринимать ничего. Он бы просто дождался – а ждать он умел, – когда Зверь выдаст себя. Но это в нормальных. А сейчас нет времени… В обители жена (слово какое странное – жена!) волнуется. Да и перед Зораном неловко. Некогда мне, понимешь, сопли на кулак наматывать… Нужно спровоцировать Зверя, заставить выстрелить. И – вперед. До осинника всего полста метров. Даже, пожалуй, меньше. Нужно ошеломить его натиском, задавить огнем, не дать перезарядить арбалет. Не выдержит, сломается.

Иван дозарядил пятизарядный магазин «браунинга», шестой патрон загнал в патронник. Потом подобрал с земли ветку, надел на нее шляпу. Он выставил шляпу в просвет между двумя валунами. Спустя две секунды стрела сорвала шляпу, отбросила ее на несколько метров… Ну вот и все. Начали! Завыл шаман. Иван шепнул: теперь-то уж заткнись, – выскочил из-за камней, выстрелил навскидку, передернул цевье и быстро двинулся к осиннику.

Такого оборота Зверь не ожидал… Он взвел арбалет, вытащил стрелу из кассеты на правой стороне арбалета и бросил взгляд на оленя. Олень двигался очень быстро. По крайней мере так показалось Убийце… Он положил стрелу на направляющую, вскинул арбалет к плечу и поймал оленя в прицел. Палец выбрал свободный ход спускового крючка… Вновь прогремел выстрел. Зверь дернулся. Картечь прожгла воздух левее и выше. Задрожали осинки, порхнули листья.

Стрелу Иван услышал. И даже ощутил дуновение возле правого уха. Он, разумеется, не засек, откуда стрелял Убийца, ответил выстрелом наугад. Шаман протяжно выл.

Убийца снова взвел тетиву, выдернул стрелу из кассеты… В висках стучало. В снежном воздухе плыл какой-то вой. Кажется, волчий. Олень стремительно приближался. Зверю показалось, что это он воет… И Убийца не выдержал – он выронил стрелу, отшвырнул арбалет, вырвал из кобуры «парабеллум».

Иван преодолел больше половины расстояния до осинника… Навстречу ударил выстрел – сухой, резкий, похоже – пистолетный. Иван машинально ушел влево. Обругал себя: бойскаут хренов, чуть не напоролся! А ведь обязан был предвидеть, что у него наверняка есть «заначка».

Минуту назад «парабеллум» в руке внушал Зверю чувство уверенности. Теперь этой уверенности не было ни на пенс. А олень, вдруг обернувшийся волком, приближался. И в этом была какая-то почти мистическая неотвратимость… Убийца сделал еще два выстрела – торопливо, наспех.

…Из осинника ударили выстрелы. Пули прошли мимо, а Иван засек вспышку в частоколе тонких стволов.

Он мгновенно, навскидку, выстрелил. Поторопился – заряд срубил две молодые осинки, а одна картечина пробила рукав куртки Зверя, вырвала кусок мяса из предплечья, другая чиркнула по ляжке. Оба ранения были несерьезными, но Зверь испытал мгновенный панический страх… Он повернулся и бросился бежать. Частокол осинок не пускал. Убийца ломился сквозь них, как ломится лось. Каждую секунду он ожидал выстрела, который оборвет его жизнь. Его единственную, его драгоценную жизнь.